В последнее время я довольно часто употребляла слово рефлексия, из-за чего у меня сложилось впечатление, что хорошо понимаю значение этого слова, и само собой, его понимают и используют все окружающие в моем информационном пространстве. Данный вывод меня совсем не смущал до момента написания этого текста. Предлагаю вам прочитать кое-что интересное. Текст будет длинный, сложный с множеством цитат (курсив) и полезный тем, кто как и я задается вопросами понимания своей натуры и улучшения качества жизни за счет решения внутренних проблем.

Согласно Oxford Languages, рефлексия – это размышление о своём психическом состоянии, склонность анализировать свои переживания. Дословно с латыни переводится как обращение назад, отражение. Рефлексия — понятие, охватывающее широкий круг явлений и концепций, так или иначе относящихся к обращению разума, духа, души, мышления, сознания, человека (как родового существа или как индивидуума), коллективов на самого себя. В психологии выделяют личностную рефлексию, направленную на познание самого себя; коммуникативную рефлексию как познание окружающих; интеллектуальную рефлексию – рационализация, обдумывание проблем. Есть и другие классификации, но суть, думаю, ясна.

Вопрос рефлексии волновал еще древнегреческих философов, вдохновил схоластиков. Джон Локк упоминал про рефлексию как выражение внутреннего опыта. Кант написал свою критику разума, Гегель наложил туда концепцию развития духа.

До написания этого текста рефлексия казалась мне чем-то очевидным и правильным, теперь возникло много вопросов: какого рода переживания и что по своей сути является переживаниями, а что нет, какова глубина этих размышлений и можно ли как-то сопоставить рефлексии различных людей. Или более обстоятельно, так в чем же реальная суть рефлексии, какие проблемы она решает, полезна ли вообще рефлексия, к чему она может привести. Если рефлексия работает, почему внутренних конфликтов так много и они зачастую нерешаемы, почему людям трудно договариваться и находить компромиссы и тд.

Есть такой ученый муж, зовут Петер Фонаги, с позиции психоанализа он исследовал психопатологии с учетом особенностей мыслительных процессов субъекта. Что в итоге, возможно не без помощи других психологов, привело к появлению термина «ментализация». Ментализацию Фонаги и Тарже определяют как способность воспринимать и понимать себя и других в терминах психических состояний (чувств, убеждений, намерений и желаний), а также как способность рассуждать о своем и чужом поведении (Fonagy et al., 1998).

Звучит вроде как и рефлексия, зачем вводить новое умное слово, чтобы запутать людей, которые хотят познать себя, но не обучаются на психоаналитиков в вузе? Я соглашаюсь с тем, что многое в нашем мире – вопрос понятий и названий, зачастую абсолютно разные вещи называются одинаково либо одинаковые – иначе, отсюда множество разногласий.

В моей картине мира так было и с рефлексией, когда под этим словом подразумевались разные процессы. Конечно, договориться нам так и не удалось. Зато теперь я знаю, что такое ментализация, и лучше идентифицирую свои сознательные процессы.

Фонаги утверждает, что внутренний, психический мир не является изначально данным, поскольку у ребенка он принципиально иной и его нормальное формирование зависит от взаимодействия ребенка с другими взрослыми, доброжелательными и рефлексивными (Fonagy, Target, 1996). То есть, ребенок не рождается на свет социально адаптированным, а приобретает автономию, осознание себя, ответственность, рефлексивные навыки в результате развития. Здесь имеются отсылки к теории привязанности (природа эмоциональных связей имеет решающее значение для развития аффективной саморегуляции ребенка и ряда других его психических функций, а качество детско-родительских отношений влияет на типы привязанности: у взрослых- надёжный, тревожно-озабоченный, пренебрежительно-избегающий и замкнуто-фобический, у детей: надёжный, тревожно-амбивалентный, избегающий и дезорганизованный/дезориентированный).

Дальше я приведу еще больше цитат из книги Е.Калмыковой «Опыты исследования личной истории».

В отличие от взрослых с их мыслями и желаниями, дети склонны воспринимать свои психические состояния как часть объективной (физической) реальности, как дерево, как стул, как объект или часть объекта, как угодно, единство внешнего и внутреннего. Трехлетний ребенок не в состоянии понять репрезентативный характер мыслей и чувств, он воспринимает их как прямое отражение внешнего мира. (Flavell et al., 1989). Эта стадия развития ментализации обозначается термином «модус эквивалентности». Феноменологически он проявляется, в частности, в полной и непоколебимой убежденности ребенка в том, что нет никакого различия между тем, как он представляет себе мир, и тем, каков он есть.

«Игровой» модус (модус – способ переживания, мышления, действия, отличается непостоянством), существующий параллельно с модусом эквивалентности и формирующийся постепенно в ходе взаимодействия ребенка со взрослыми, проявляется следующим образом: во время игры маленький ребенок понимает, что его психика продуцирует мысли, желания, чувства. При этом у ребенка нет соответствия между «игровым миром» и внешней реальностью, наоборот, есть резкое различение того и другого. Ребенок может осознавать мысли и чувства по поводу внешней реальности во время игры лишь при условии, что взрослый может создать ему необходимую для этого рамку и отгородить его от давления внешней реальности. Ссылаясь на исследования Л. С. Выготского и его высказывание о том, что «в игре ребенок оказывается как бы на голову выше самого себя», а также на работы других исследователей (например: Sullivan, Winner, 1993), Фонаги утверждает, что в «игровом» модусе ребенку доступны значительно более сложные когнитивные действия и операции, поскольку в игре он располагает большими психическими ресурсами (Target, Fonagy, 1996).

Начиная с четвертого года жизни модус психической эквивалентности и «игровой модус» постепенно интегрируются, и формируется ментализирующий модус психической реальности (Gopnik, 1993). Благодаря этому ребенок в состоянии распознать, что его переживания и мысли являются репрезентациями (повторное воспроизведение виденного, слышанного, прочувствованного), а потому могут быть ошибочными или могут меняться, поскольку основаны на одной из целого ряда точек зрения. Эта когнитивная интеграция влечет за собой возникновение понимания целостности собственного Я (т. е. переживания себя как существующего непрерывно, хотя и в различных состояниях), ребенок в состоянии теперь приспособить свое мышление к внешней реальности, не становясь для этого кем-то другим (как это было в игре).

Таким образом, при нормальном ходе событий ребенок интегрирует оба модуса («психической эквивалентности» и «игровой»), переходя на следующую стадию психического развития, а именно – ментализации или рефлексивного модуса, когда психические состояния переживаются как репрезентации, а внешняя и внутренняя реальности рассматриваются как связанные одна с другой, но не требующие уравнивания или полного отщепления друг от друга. Для интеграции этих двух модусов ребенок нуждается в наличии взрослого, который бы ему «подыгрывал», чтобы ребенок мог сначала увидеть свою фантазию или мысль в репрезентациях взрослого, а затем вновь ее интернализовать и использовать как репрезентацию своего собственного мышления. Иными словами, взрослый связывает мысли и чувства ребенка с реальностью, свидетельствуя об их существовании вне психики ребенка, и тем самым дает ребенку понять, что реальность можно искажать, играя с ней, и в этой игре может быть введен игровой, но вполне реальный опыт.

Говоря более простым языком, через игру ребенок впоследствии осознает, что его мысли и желания являются продуктом восприятия мира, мир существует отдельно от него, у разных людей разные психические состояния. Например, понимание того, что мама накричала, потому что у нее нет настроения, а не потому что ребенок плохой.

Рефлексионное функционирование представляет собой одну из линий психического развития ребенка, составляя важный компонент системы регуляции аффектов. Оно формируется у ребенка постепенно, как своеобразный навык, связанный с решением определенной социальной задачи, возникшей в отношениях с родительской фигурой. При этом решающую роль играет способность этой родительской фигуры (как правило, это мать, бабушка, отец) занимать более или менее рефлексивную позицию по отношению к себе, к ребенку и к процессу взаимодействия. Если взрослый, осуществляющий уход за ребенком, сам обладает достаточно развитой способностью ментализировать, т. е. воспринимать себя и ребенка в терминах психических состояний, то с большой вероятностью ребенок усвоит этот модус функционирования в большем объеме, нежели ребенок, чьи родители не могли обеспечить ребенку последовательного «психологизирования» (т. е. признания наличия у ребенка и других людей определенных психических состояний, желаний, эмоций) в ходе повседневного взаимодействия как в игре, так и в реальных отношениях.

В целом Фонаги и Тарже формулируют смысл и назначение РФ с точки зрения психического функционирования субъекта следующим образом (см.: Target, Fonagy, 1996).

Прежде всего, РФ позволяет ребенку рассматривать действия других людей как осмысленные вследствие приписывания им мыслей и чувств. Благодаря этому действия окружающих становятся также и предсказуемыми, что ведет к уменьшению зависимости ребенка от других людей. Это означает, что развитие РФ необходимо для успешного осуществления процесса индивидуации. Нормальное восприятие отношений между внутренней и внешней реальностью не дано изначально, а достигается в процессе развития, когда два различных модуса внутренней реальности интегрируются. РФ позволяет различать внешнюю и внутреннюю реальность или правду, т. е. тот факт, что некто ведет себя так-то и так-то не означает, что дело обстоит именно так. Это различение становится особенно важным в условиях травматизации или плохого обращения с ребенком, оно помогает ему психологически выжить. Ребенок способен тогда оперировать психическими репрезентациями, делать человеческий мир более понятным для себя. Так, если ребенок способен приписать отвергающее поведение матери ее плохому настроению, а не своему плохому поведению, то он может хотя бы отчасти защититься от хронической травматизации своей самооценки.

Далее, без ясного представления о психическом состоянии другого коммуникация существенно обедняется: в эффективной коммуникации говорящий должен постоянно иметь в голове точку зрения своего партнера. РФ выполняет, соответственно, важную роль в коммуникативном процессе, поскольку обеспечивает параллельное понимание себя и другого, а также возможность допустить существование у собеседника позиции, отличной от позиции субъекта. Это относится не только к когнитивным содержаниям, но и к эмоциональным: за счет РФ происходит развитие эмпатии как способности распознавать, угадывать, улавливать чувства другого человека и эмоционально «подстраиваться» под них. Тем самым РФ создает предпосылки для установления и развития близких и удовлетворяющих отношений с другими людьми. Пока человек функционирует в рамках модуса психической эквивалентности, он неспособен не только учитывать эмоциональные состояния других людей, но даже и предположить, что их состояния могут отличаться от его собственного. Для успешного взаимодействия с социальным окружением субъект должен уметь учитывать мнения и позиции других людей, что и является результатом РФ. В целом РФ позволяет субъекту переживать жизнь как более осмысленную, путем интеграции внешнего и внутреннего. Ребенок обнаруживает образ себя в воображении своей матери как индивида, имеющего мысли и чувства. Этот образ интернализуется, и вокруг него возникает собственное центральное ощущение своего Я.

Адски накопипастив материалов от специалистов психоанализа, я хотела донести следующую информацию.

Под рефлексией в том значении, в каком мы привыкли слышать это слово, понимается ментализационный процесс, достигший определенной ступени развития. Косвенно это можно выяснить по речи, применив критерии:

1. человек способен не только сообщать о психических состояниях, но и размышлять о них

2. высказывание соответствует описываемой ситуации, то есть состоит не из обобщенных шаблонных фраз, а конкретные комментарии субъекта, личностно значимые и непосредственно к нему относящиеся

3. высказывание должно касаться именно психических состояний (относительно личности, сознания, интеллекта), а не личностных диспозиций (т.е. характерных именно для этого человека особенностей поведения), черт, общих характеристик взаимодействия или психиатрических симптомов.

Таким образом, человек с высокой степенью ментализации умеет отличать внешние процессы от внутренних, элементарно, его настроение не может полностью зависеть от погоды или других людей, потому что он понимает, где заканчивается его личность и начинается внешний мир. Без ментализации невозможна эмпатия, потому что человек не только не может понять эмоциональные состояния других людей, но даже предположить, что их состояния могут отличаться от его собственного.

Напротив, на неспособность к ментализации могут указывать следующие примеры:

- переизбыток деталей при отсутствии мотиваций чувств или мыслей

- акцент на внешних социальных факторах, таких как школа, соседи и пр.

- акцент на физических или структурных ярлыках (ленивый, вспыльчивый, сообразительный)

- озабоченность правилами - отрицание вовлеченности в проблему

- придирки и обвинения - уверенность в отношении мыслей и чувств других людей.

Одной из форм нарушения ментализации является псевдоментализация, которая делится на три категории:

- навязчивая псевдоментализация, которая возникает, когда не соблюдается принцип отдельности или непрозрачности чужого внутреннего мира, человек полагает, что знает, что чувствует или думает другой человек. Такого рода ментализация происходит в контексте относительно интенсивной привязанности в которой псевдо-ментализирующий человек высказывается по поводу чувств своего партнера но при этом покидает рамки конкретного контекста или заявляет о них в безапелляционной манере («Просто знаю и все») ;

- гиперактивная псевдоментализация – характеризуется излишне вкладываемой энергией в размышления о том, что думает и чувствует другой человек; человека который производит такую псевдоментализацию, может удивить отсутствие интереса к той концепции, которую он выработал;

- разрушительно-неточная ментализация – характеризуется отрицанием объективной реальности, неточность заключается в отрицании чувств другого человека и замещении их ложной концепцией, часто такая псевдоментализация выскацывается в форме обвинения («Сам напросился»).

Неспособность некоторых людей ментализировать связана с недифференцированной репрезентацией внутреннего и внешнего опыта. Согласно детскому представлению о ментальных состояниях мысли и чувства являются прямыми (т.е. эквивалентными) репрезентациями реальности, а потому их значение переоценивается. Поэтому «страшные» мысли нельзя думать, а «страшные» чувства – чувствовать. Из этих соображений человек избегает ментализации и не в состоянии выносить существование альтернативных точек зрения. В крайних случаях вместо отдельных репрезентаций внутренних состояний присутствует чувство тревожной отчужденности. Поэтому для таких людей вспоминать о прошлом – значит проживать все эмоции заново.

Нарушения ментализации приводят как раз к тем состояниям, когда кажется, что мыслей и чувств невыносимо много либо наоборот – аликсетимия, полное отсутствие чувств. Кроме того, и мир другого человека остается недосягаемым, в лучшем случае, можно решить, что чужая душа –потемки, и руководствоваться общепринятыми клише в определении эмоций и мотивов других людей.

Самая распространенная форма плохой ментализации – конкретное понимание. Она часто свидетельствует о тотальной неспособности придавать значение внутренним состояниям. Человеку не удается установить связь между мыслями и чувствами с одной стороны, и действиями своими и своего партнера, с другой. Отличительная черта такой ментализации – отсутствие гибкости и мышление в категориях «черного» и «белого». В данном случае существует дефицит способности наблюдать за своими мыслями и чувствами, что порождает проблемы с признанием того, что собственные мысли и чувства сказываются на других людях. Если человек не способен понять, что часто разгневан, ему сложно понять реакции других на его перманентную враждебность. Другой особенностью такой ментализации является неспособность распознавать эмоции других людей, такая неспособность может заставить человека отправиться в погоню за призраками, когда он пытается понять эмоцию партнера, которой не было. Неспособность концептуализировать психических состояний может приводить к сверхобобщениям на основе едичного выражения намерения со стороны другого человека. Например, сделанный комплимент может быть искаженно воспринят как проявление страстной влюбленности.

Значительное число людей с тяжелым расстройством личности имеют избыточные способности к ментализации. Такое впечатление создается из-за того что они используют ментализацию для того, чтобы контролировать поведение других. Реакции, которых они добиваются при «нажимании кнопок» обычно негативные, например, манипулирование, чтобы вызвать гнев. Такое знание чужих «кнопок», нажим на которые запускает ожидаемую реакцию, может создать впечатление исключительной способности к ментализации. Однако у таких людей «чтение мыслей» других людей часто идет в ущерб способности ментализировать собственные мысли и чувства.

Я лично на себе испытала состояния и прементализации, и псевдоментализации до того, как начала докручивать этот навык.

Под прементализацией я здесь понимаю детское, а можно сказать и магическое мышление, когда, не умея индентифицировать свои чувства и желания, я проецировала их на окружающий мир, наделяла своими чувствами предметы обихода или других людей. Впоследствии в какой-то степени подключилась псевдоментализация, когда мир делился только на черное или белое, сплошные крайности и контрасты, ощущение ложного понимания мотивов других людей, обобщение и поверхностные выводы исходя из информации, почерпнутой за время чтения книг, мнений окружающих, других информационных источников.

Как вывод, хочу сказать вот что. Достаточно сложным к восприятию за чашкой чая получился данный текст, но он может помочь самостоятельно придти к пониманию, какие шаги предпринять для улучшения качества жизни. Я буквально недавно узнала, что такое ментализация, но инстинктивно чувствовала, что разные люди обладают разным уровнем осознания окружающей действительности. Только теперь стало ясно, что это зависит не от коэффициента интеллекта, возраста, уровня достатка или благополучия, а от сформировавшейся в личности надстройки, именуемой ментализация. Нужно, чтобы в процессе взросления человек научился разделять внешнее и внутреннее, понимать разницу между обстоятельствами, собой и другими людьми.

В этом и кроется ответ, почему даже при хорошем уровне саморефлексии у человека могут возникать трудности в коммуникации, либо результаты рефлексии не удовлетворяют.

Этот текст был очень полезен для меня, я четко осознала недостатки своей психики. Хорошим выходом из ситуации вижу ведение дневника, подробного и ежедневного. Будучи наблюдателем своей жизни, проще отличить внешнее от внутреннего, а в этом и кроется секрет здоровой психики.